Interview

— Вы попросили, чтобы десятая встреча Экспертной сети ЕС-Россия (EUREN) была полностью посвящена роли ЕС и России в европейской безопасности — в момент, когда перспектив нахождения точек соприкосновения между этими сторонами практически нет. Почему Вы считаете важным обсуждать эту тему? В чем Вам видится ценность Экспертной сети в этой дискуссии?

— Я это сделал потому, что сейчас ситуация с безопасностью на Европейском континенте грозит стать более нестабильной, непредсказуемой и опасной, чем во время холодной войны. Обеспечение мира и безопасности в Европе по-прежнему наша общая цель. Однако на фоне аннексии Крыма и действий России в восточной части Украины вновь возникли опасения традиционного вооруженного конфликта. Как следствие, НАТО и Россия стали наращивать свое военное присутствие и частоту учений на общих границах. Потом в Европу вернулись ядерные ракеты средней дальности — угроза, которую мы уже считали похороненной. Кроме того, возникли новые нелинейные и гибридные угрозы. В XXI веке гонка вооружений началась уже в гиперпространстве. В такой обстановке от EUREN, как группы аналитиков со стороны ЕС и России, ожидаются новаторские практические предложения по стабилизации и преобразованию шаткой ситуации в сфере безопасности.

— В чем заключаются основные вызовы европейской безопасности в 2019 году и далее? Считаете ли Вы, что основные факторы риска находятся на Европейском континенте и потому могут быть устранены европейскими народами самостоятельно? Или они в большей степени порождены изменениями международной обстановки — иными словами, изменением политическим курсов таких субъектов, как США и Китай, по большей части недоступных влиянию европейских сил?

— Обстановка в современной Европе характеризуется целым набором факторов риска, среди которых практически полный подрыв взаимного доверия, обострение субъективного ощущения опасности и распад сложившейся системы контроля над вооружениями — в частности, договоров ДОВСЕ, ПРО и ДРСМД, — обеспечивавшей мир и стабильность в Европе после Второй мировой войны. Усугубляется ситуация неосуверенистскими настроениями и девизами «моя страна превыше всего», а также началом новой гонки вооружений как на региональном, так и на общемировом уровне. Прежде чем обвинять других, каждому в Европе стоит принять ответственность за собственные действия, ошибки или, пуще того, прошлые и настоящие нарушения международного права.

Но ясно и то, что на ситуацию на континенте также влияют «тектонические сдвиги» сил в мире. Взять хотя бы сегодняшние усилия по продлению срока действия Договора по СНВ-III в контексте обеспечения так называемой стратегической стабильности. На первый взгляд кажется, что это частное дело сторон Договора — США и России. Но мы, европейцы, должны четко высказаться за сохранение этого важного элемента контроля ядерных вооружений и повлиять на стороны. То же должны сделать и другие субъекты, поскольку непродление СНВ-III серьезно ударит по Договору о нераспространении ядерного оружия.

— Каковы приоритеты ЕС в сфере европейской безопасности? В чем они, по-Вашему, отличаются от приоритетов России? Какие из этих расхождений неустранимы, а какие можно снять — и как?

— Если ЕС и РФ хотят предотвращать конфликты или даже просто военные инциденты, то их общими приоритетами должны быть стабильность, предсказуемость, прозрачность, укрепление взаимного доверия и урегулирование конфликтов. И совместная повестка дня должна определяться этими целями. В этой связи все более актуальными будут обсуждения в рамках так называемого Структурного диалога ОБСЕ и Совета Россия–НАТО. Все страны Европы имеют право на необходимый минимум национальной безопасности друг от друга и обязанность обеспечивать максимальный уровень общей безопасности в сотрудничестве друг с другом. Поэтому я и предложил EURENпровести более подробный анализ внутреннего диссонанса двух руководящих принципов Парижской хартии 1990 года (с одной стороны, каждая страна вправе вступать в оборонные отношения по своему выбору, а с другой — европейское оборонное пространство неделимо) и сформулировать программные предложения. Новые идеи того, как можно эти принципы совмещать.

— Экспертная сеть рассмотрела, среди прочих, три региона: черноморский, прибалтийский и арктический. Если в Причерноморье и Прибалтике напряженность росла и в прошлом, то в Арктике геостратегический конфликт (пока) не развился. Что могут сделать ЕС и Россия для ослабления напряженности в этих регионах?

— В регионе Балтийского моря и Причерноморье напряженность действительно растет. Для предотвращения военных инцидентов, которые легко могут выйти из-под контроля, потребуются политические и военные усилия по урегулированию конфликтов. В этой сфере уже выдвинуты некоторые предложения, в частности, Президентом Финляндии Ниинистё. Если США и России до сих пор удавалось достигать договоренностей в гораздо более воинственной обстановке в Сирии, то почему бы НАТО и России не договориться о системах раннего предупреждения и урегулировании военного конфликта на этих направлениях?

Что же касается Арктики, то там геостратегическая конкуренция началась только в последние годы. Не дать ей перерасти в конфликт можно, например, активизировав взаимодействие в рамках Арктического совета, который остается одним из немногих действующих «островков сотрудничества» между Россией и Западом. Поскольку любые действия в Арктике будут иметь геоэкономический и геостратегический эффект, ЕС не должен ограничивать круг своих интересов там лишь охраной окружающей среды и борьбой с изменением климата. России же, в свою очередь, не следует продолжать блокировать получение Европейским Союзом — активного сторонника международного порядка, основанного на правилах, — статуса наблюдателя в Арктическом совете.

— ЕС и Россия увязли в спорах о вмешательстве во внутренние дела. ЕС обвиняет Россию в применении гибридных инструментов для подрыва демократических институтов в его странах; Москва подозревает ЕС, наряду с другими западными силами, в намеренном разжигании революции в самой России и соседних странах. Взаимное недоверие уже достигло беспрецедентного уровня и, вероятно, продолжит расти. Как Вы считаете, что можно сделать для ослабления, если не пресечения, этой опасной тенденции?

— Позвольте Вас спросить: видя факты своими глазами, можно ли вообще в здравом уме поверить, что эта волна демонстраций в российских городах спровоцирована или спонсируется ЕС или его странами? Люди, которые так считают, просто закрывают глаза на первопричины этих политических и социальных явлений. А у ЕС в то же время есть все основания ограждаться от вредоносного поведения внешних сил, стремящихся ослабить демократические процессы и институты самого Союза и его стран и укреплять свою сопротивляемость ему.

Что можно сделать? Если Россия и Европейский Союз в равной мере не будут предпринимать добросовестных упредительных мер по построению состоятельной модели их сосуществования на Европейском континенте, обрисованная Вами ситуация сохранится или даже усугубится. И эти меры должны приниматься исходя из широкого понимания нашей общей безопасности, закрепленного в Парижской хартии. Учет человеческого аспекта, соображений безопасности, экономического сотрудничества, экологии, культуры и миграции в итоге поможет нам выявить сферы взаимозависимости и общие интересы.

Глобальная стратегия ЕС, как нам представляется, разработана с учетом такого комплексного подхода. И, как показал опыт ОБСЕ, он эффективен, даже когда у стран разные ценности, модели политического управления, а зачастую и противоположные точки зрения. Для наших отношений необходимо составить такую расширенную повестку дня, чтобы достижение результатов в одной ее сфере стимулировало сближение или совпадение целей в более сложных вопросах.

Соблюдение общих правил и международного права — вот что нужно для сосуществования ЕС и России, крупнейших соседей на Европейском континенте. Это будет уникальным вкладом в обеспечение мира и безопасности на планете.

Интервью