Analytics

Комментарии EUREN

Как пандемия повлияет на отношения ЕС и России? Отвечают члены Экспертной сети EUREN
Часть 4: Оборонная политика и безопасность

Пандемия COVID-19 изменила нашу жизнь до неузнаваемости. Она сказалась и на отношениях внутри и между государствами и обществами во всем мире, в том числе между ЕС и Россией. Более того, вирус полностью поглощает умы людей и оставляет мало места для размышлений о будущем после пандемии.

Экспертная сеть ЕС-Россия является уникальным местом для начала такого процесса размышлений. В ближайшие недели члены EUREN будут обсуждать, как пандемия влияет на Евросоюз и Россию. Как она изменит ткань их политических, экономических и общественных отношений? Как она повлияет на сферы их сотрудничества и конкуренции и международный контекст отношений? Что могут и должны сделать обе стороны, чтобы контролировать потенциальный ущерб и готовиться к будущему, которое, вероятно, будет сильно отличаться от того, как мы представляли его всего несколько недель назад?

Коронавирус вряд ли изменит или обратит вспять ключевые тенденции в международной политике, в том числе и базовые тренды в области европейской безопасности. Однако, столкнувшись с масштабными экономическими последствиями пандемии, международные игроки, в том числе Россия и ЕС, будут вынуждены ограничить объем ресурсов, направляемых для проведения своей внешней и оборонной политики в ближайшие годы. Что это означает для политики ЕС в сфере безопасности и обороны и для деятельности европейских стран в рамках НАТО? С какими последствиями столкнется российская политика в этой сфере? Как пандемия повлияет на ОБСЕ? Предполагаете ли вы, что система европейской безопасности претерпит структурные изменения и, если да, то будут ли они носить позитивный или негативный характер?

РИККАРДО АЛЬКАРО | Институт международных отношений, Рим :

Экономическая катастрофа, последовавшая за пандемией короновируса и ставшая худшим кризисом со времен Великой Депрессии, может развалить ЕС. Однако если это и произойдет, то не потому, что европейские лидеры не пытались этого избежать.

В отличие от прошлых лет, страны и институты ЕС быстро разработали широкий комплекс нормативных, налоговых и монетарных мер для борьбы с кризисом. Программа выкупа активов, осуществляемая Европейским центральным банком, обеспечивает ликвидностью правительства, столкнувшиеся с нехваткой средств, а отдельные члены ЕС, прежде всего Германия, выделили сотни миллиардов евро для стимулирования экономики. Кроме того, Европейская комиссия приостановила действие норм, ограничивающих бюджетный дефицит, и предложила схему трансфертов в масштабах всего ЕС. Скорее всего, после кризиса ЕС станет беднее, но есть надежда на то, что он станет более сплоченным и сумеет добиться устойчивого восстановления экономики.

Более высокая сплоченность — если ее удастся добиться — повлияет на внешнюю и оборонную политику ЕС больше, чем ожидаемое сокращение расходов на военные и дипломатические нужды. Тот факт, что европейские политики не упускают из виду оборонную тематику, служит пусть и скромным, но красноречивым признаком наличия у них стратегического мышления. В краткосрочной перспективе более тесное сотрудничество в оборонной сфере не сможет компенсировать ущерб от сокращения расходов, тем не менее, оно создает такую модель интеграции, которая может стать необратимой.

Четыре страны ЕС с самыми высокими военными расходами — Франция, Германия, Италия и Испания — опубликовали открытое письмо, в котором призвали ЕС усилить контроль над военными средствами и средствами двойного назначения и повысить самостоятельность оперативного планирования. Правительства стран ЕС надеются, что их стремление к большей самостоятельности не вызовет беспокойства у американской администрации, которая сейчас занята внутренними проблемами (и предстоящими президентскими выборами). Нет сомнений в том, что усилия, которые сейчас предпринимаются в масштабах всего ЕС, в будущем позволят избежать дисбалансов при распределении обязанностей между партнерами по НАТО — президент Трамп проявляет особую чувствительность к этой теме. Важно отметить, что в письме оборонительная политика ЕС рассматривается как дополнение к деятельности НАТО.

Меры по укреплению бюджетной солидарности и сотрудничество в оборонной сфере обеспечивают большую сплоченность ЕС, расширяя его возможности по сдерживанию других держав, в том числе и России, которые могут воспользоваться пандемией для раздувания разногласий внутри ЕС. Большая сплоченность также удержит ЕС от конфронтационного подхода, который все шире применяют США, и позволит привлекать подобные державы к конструктивному двустороннему и многостороннему диалогу. Если Европейский Союз обретет больше уверенности в своих силах, это укрепит управляемость европейской безопасности, которую в последние годы оказалась подорвана вследствие напряженности в отношениях с Москвой и денонсации соглашений о контроле над вооружениями.

МАКСИН ДЭВИД | Лейденский университет, Лейден :

По прогнозам Всемирного банка, еврозону ждет падение экономики на 9,1%, в мире в целом спад составит 5,2%. Пока неясно, станет ли франко-германский фонд восстановления европейской экономики «моментом Гамильтона», как предсказывали некоторые. Тем не менее, обещание ЕС ответить на кризис «солидарностью, сплоченностью и конвергенцией» дает надежду на то, что разрозненные действия стран-членов на ранних этапах пандемии окончательно ушли в прошлое.

Возможно, для ЕС это хорошая новость, которая идет вразрез с его набившей оскомину склонностью считать экзистенциальным любой вызов, с которым он сталкивается. А вот для тех, кто призывает укреплять военно-промышленные комплексы отдельных европейских стран и развивать общую политику ЕС в области безопасности и обороны, эта новость не так хороша. Меры по обеспечению экономического восстановления оставят мало средств для оборонного бюджета. Принцип «никого не оставлять в беде» и первоочередность для ЕС социально-экономических вопросов неизбежно потребует пересмотра приоритетов. На конференции по сбору средств для создания вакцины от коронавируса ЕС справедливо заявил, что экономическая безопасность зависит от того, удастся ли создать такую вакцину, которая будет доступна всем странам мира.

Тем, кто усматривают в этом отказ ЕС от обязательств в области безопасности и обороны, стоит учесть следующее: почти все — если не вообще все — конфликты обусловлены экономическими факторами и социальным неравенством. Остается нереализованным такой аспект доктрины «обязанности защищать», как нацеленность на предотвращение конфликтов. Стремление ЕС участвовать в глобальной борьбе с вирусом и в выработке экономических и медицинских мер в мировом масштабе можно рассматривать через призму безопасности, причем такой, которая строится на предотвращении, а не на разрешенииконфликтов. Именно этим обусловлено и внимание ЕС к экологическим проблемам, поскольку в будущем климатические изменения станут одной из причин конфликтов. Такой подход, разумеется, сильно отличается от «смелости» и «принятия риска», о которых Макрон говорил в 2019 году, но на деле он может оказаться более обоснованным, поскольку даст НАТО возможность координировать борьбу с кризисом.

Что это означает для отношений между ЕС и Россией, зависит исключительно от России. Позиция ЕС должна заключаться в том, что Россия может либо стать, либо не стать частью решения проблемы.

СЕРГЕЙ УТКИН | Национальный исследовательский институт мировой экономики и международных отношений имени Е. М. Примакова, Москва :

Пандемия коронавируса не только имеет серьезные экономические и политические последствия, но и усиливает протекционистские настроения по всему миру, в том числе и в Европе. В ближайшем будущем в целом ряде стран ЕС экономический спад расширит пространство для маневра для евроскептиков. В следующем году, когда, после окончания переходного периода, Брекзит станет свершившимся фактом, ЕС вступит в стадию турбулентности. Для российской политической системы мысль о необходимости обеспечивать выживание страны за счет собственных ресурсов, а не международного сотрудничества, звучит естественно, но в ближайшие годы такой подход не обещает никаких экономических или политических чудес.

Как следствие, у России и ЕС будет еще меньше значимых вопросов для обсуждения. В рамках «жесткой безопасности» некоторые члены ЕС, разделяющие американский подход, видят в России противника. Прогресс в решении украинского кризиса может изменить эти настроения, но окно возможностей здесь в последнее время быстро закрывается. Взаимосвязь международной и внутренней безопасности, вероятно, будет препятствовать возобновлению диалога между ЕС и Россией по визовому вопросу, который был бы самым разумным предметом для совместного обсуждения. ЕС, которому протекционистские настроения не дают ратифицировать долгожданное соглашение о свободной торговле с МЕРКОСУР, не будет рассматривать перспективу углубления сотрудничества с Евразийским экономическим союзом. Можно было бы надеяться на двустороннее взаимодействие, но превратности судьбы «Северного потока-2» показывают, что для России даже такой формат сотрудничества с членами ЕС оказывается проблематичным, поскольку эти страны полагаются на гарантии безопасности со стороны США, а российско-американские отношения в обозримом будущем, вероятно, только ухудшатся.

В этих обстоятельствах ЕС и Россия могут поддерживать или возобновить переговоры на уровне министров и комиссаров, не строя при этом особых иллюзий относительно их результативности. Такой диалог может способствовать углублению взаимопонимания — не предполагающего единства мнений — по вопросам вроде цифровизации, торговых процедур и будущего международных институтов вроде ВТО и ВОЗ.

НАТАЛЬЯ ВЯХИРЕВА | Российский совет по международным делам (РСМД), Москва :

Пандемия коронавируса усугубила те трудности, которые возникли в отношениях между США и странами ЕС/европейскими членами НАТО с приходом Дональда Трампа в Белый дом. Европейцы и американцы расходятся во мнениях по целому ряду вопросов.

С учетом сложной экономической ситуации страны ЕС вряд ли будут продолжать наращивать военные расходы, которые росли в течение последних пяти лет. А значит, многие из них не смогут выполнить требования администрации Трампа. Имеются разногласия и по вопросам, связанным с контролем над вооружениями: например, европейцы выступают против выхода США из Договора по открытому небу и призывают продлить действие договора СНВ-3.

В этих условиях усиливается стремление ЕС к стратегической автономности, ключевым сторонником которой выступает президент Франции Макрон. Вместе с тем, американскую позицию по вопросам обеспечения безопасности разделяют ряд стран ЕС. Иными словами, в ЕС нет единого понимания относительно того, как должна выглядеть автономность и какой модели безопасности ЕС должен будет придерживаться в будущем.

В кратко- и среднесрочной перспективе Россия будет сосредоточена на проведении конституционной реформы и на решении внутренних проблем. Пандемия усугубляет экономический кризис, который она переживает. В связи с этим, можно предположить, что страна будет выделять меньше средств на оборону и внешнюю политику.

Россия пытается найти выход из сложной экономической ситуации и обеспечить себе достойное положение на мировой арене. В условиях пандемии и меняющегося мирового порядка она уделяет особое внимание идее Большого евразийского партнерства. По мнению министра иностранных дел Сергея Лаврова, реализация этого проекта не только укрепит экономические связи и повысит конкурентоспособность каждого из участников, но и станет прочной основой для создания пространства мира и стабильности от Лиссабона до Джакарты. Этот проект открыт и для стран ЕС. Сергей Лавров подчеркивает, что участие в нем принесет им выгоду. Присоединившись к общим усилиям, они смогут обеспечить себе весомое место в новом многополярном мире, более честном и демократичном.

Маловероятно, что в ближайшем будущем Россия и ЕС будут сотрудничать в области безопасности. Пандемия коронавируса не стала для них импульсом к сближению, но поиск общих позиций остается важным пунктом в совместной повестке.

АНДРЕЙ ЗАГОРСКИЙ | Национальный исследовательский институт мировой экономики и международных отношений имени Е. М. Примакова, Москва :

На протяжении последних двадцати лет предотвращение пандемий и преодоление их последствий входили в число новых «мягких» трансграничных угроз для безопасности. Однако за это время мало что было сделано для привлечения внимания к данному вопросу или для укрепления международного и регионального сотрудничества. Внесет ли пандемия коронавируса изменения в европейскую повестку дня в сфере безопасности, сместив ее в сторону новых трансграничных угроз в области здравоохранения?

Очевидно, что пандемия повлияла на деятельность европейских институтов в области безопасности: военные учения и мероприятия были сокращены или отменены, работа на местах ограничена, а запланированные конференции вроде ежегодного совещания ОБСЕ по обзору проблем в области безопасности, состоявшегося в июне, были переведены в виртуальный формат. В таких условиях сократились возможности для диалога, который сводится в основном к обмену официальными заявлениями. Непосредственное общение в кулуарах — самая ценная составляющая любой конференции — стало невозможным. Эти обстоятельства сохранятся до тех пор, пока не появится вакцина или действенное лекарство от вируса. Меры предосторожности будут влиять на поездки, конференции, работу на местах, военные учения и в других отношениях.

Однако есть основания полагать, что, когда пандемия завершится, ее воздействие на европейскую архитектуру безопасности окажется минимальным. Повестка дня в этой сфере, скорее всего, останется прежней, если только пандемия не приведет к значительным социальным и политическим переменам в регионе.

Во-первых, история не знает примеров, когда даже самые ужасные пандемии бросали серьезный вызов существующему политическому устройству. Самым наглядным примером может служить эпидемия чумы XIV века. Эпидемия "испанки" тоже не остановила Первую мировую войну, которая продолжалась еще полгода после ее начала.

Во-вторых, в регионе ОБСЕ ответы, которые государства или группы государств давали на трансграничные угрозы, в том числе на те из них, которые связаны с пандемиями, отличались друг от друга, несмотря на то, что они периодически сотрудничали в научной сфере. Нынешняя пандемия, судя по всему, еще больше усилила эту фрагментарность.

ОБСЕ — единственный общеевропейский институт, который мог бы координировать борьбу с повторяющимися пандемиями. Однако маловероятно, что после кризиса организации будут предоставлены дополнительные полномочия в этой области. Отчасти это обусловлено тем, что глобальный характер пандемий требует глобального ответа на них. Это означает, что нужно укреплять прежде всего деятельность Всемирной организации здравоохранения, а не региональных организаций. Но даже такое решение в настоящее время не очевидно.